Ведущий: Всем добрый день! Меня зовут Джон Данн, я профессор кафедры религии университета Эмори.
Я вновь приветствую вас всех.
Надеюсь вы хорошо пообедали, мы – прекрасно! За обедом мы беседовали о научной инициативе «Эмори-Тибет».
Его Святейшество был очень воодушевлен, и я надеюсь, дневная сессия тоже покажется ему увлекательной.
Ваше Святейшество, на дневной сессии мы перейдем от обсуждения сострадания с чисто научной точки зрения, к чему-то, что охватывает несколько более широкую область: к обсуждению практики.
Мы начнем с выступления досточтимого Матье Рикара, который поделится размышлениями о природе сострадания и о том, как его взращивать.
Затем выступит геше Лобсанг Тензин, пожалуйста, обратите внимание на ваши программки, порядок выступлений изменился. Геше Лобсанг Тензин расскажет о светских формах практики сострадания, которые он разработал со своими коллегами здесь, в университете Эмори.
Мы поговорим о природе этой практики и о сложностях, с которыми он, возможно, столкнулся. Затем выступит профессор Чак Резон, который работает вместе с геше Лобсангом Тензином над созданием этой практики.
Он расскажет нам о некоторых результатах, о том, каковы плоды применения этой практики в различных контекстах.
И, наконец, Брендан Озава-де-Сильва расскажет о применении этой практики у детей, в том числе приемных детей.
Мы обсудим проблемы, которые возникают в этой связи, и как нам сделать эту практику более светской.
Итак, Ваше Святейшество, позвольте представить вам нашего первого участника. Думаю, он не нуждается в особом представлении, по крайней мере, для вас. Но возможно для нашей аудитории, позвольте представить досточтимого Матье Рикара. Матье Рикар на самом деле получил степень кандидата наук в молекулярной генетике, как вы уже слышали утром, а вскоре после того решил стать буддийским монахом. Он буддийский монах уже довольно долго, но, в то же время, остается и ученым. Он оказывает неоценимую помощь в области, которую можно назвать нейрология созерцания, где он сотрудничает, в частности, с Ричардом Дэвидсоном, а ранее работал с Франциско Варелой. Они вместе разрабатывали эксперименты для исследования различных созерцательных практик, а затем анализировали полученные результаты. Матье Рикар также замечательный фотограф и писатель. Он написал в соавторстве со своим отцом Жаном-Франсуа Ревелем (Jean-Francois Revel) популярную книгу «Монах и философ». Недавно вышла еще одна замечательная книга «Счастье». И совсем недавно он опубликовал книгу «Зачем нам медитировать?», которая довольно долго занимала первые строчки во французском отделении интернет-магазина «Амазон». Сегодня Матье будет говорить о том, возможно ли взращивать альтруизм и сострадание? Матье, прошу.
Матье Рикар: Вообще-то я сейчас нахожусь в довольно непростой ситуации, когда мне придется говорить о сострадании в присутствии Его Святейшества (смех).
Это все равно, что зажигать спичку при ярком солнечном свете. Но иногда такое тоже случается, я должен это сделать. Прошу прощения.
Мы решили провести небольшое исследование и немного прояснить значение альтруистической любви, сострадания и, возможно, сопереживания, в буддийском контексте, а также рассмотреть их различные эмоциональные и когнитивные аспекты; постараться ответить на вопрос, можно ли их взращивать? И конечно, для нас было важным сотрудничество с наукой. Чему мы научились друг у друга? Что нового открыли для себя?
Я помню, как я беседовал с нашим дорогим другом Стивеном Гослином. Он был очень расстроен, когда на его вопрос: «И что же вы вынесли для себя [из этих исследований]?», я подумал: «Действительно, изменилась ли моя практика в затворничестве?» и ответил ему: «Ничего особенного». Он был очень этим огорчен.
Но на самом деле, так получилось, что за годы сотрудничества, все более погружаясь в детали, мы получили чрезвычайно глубокие знания, особенно о нюансах сострадания. Я бы хотел сказать несколько слов об одном или двух исследованиях.
Для начала: в буддийских учениях дается простое объяснение тому, что такое альтруистическая любовь – это желание, чтобы все живущие обрели счастье и причины счастья, в этом есть глубокий смысл, как мы увидим дальше. Сострадание – это то, что происходит с безусловным стремлением творить добро, когда оно сталкивается со страданиями. Оно естественным образом становится желанием, чтобы все живые существа освободились от страданий и причин страданий. Понимание причин страданий самым серьезным образом дополняет желание освободить других от страданий. Как упомянул Его Святейшество сегодня утром, страдания – это не только обычные страдания, как головная боль, например, или ментальные страдания, или даже трагичные, душераздирающие события, которые порождают в нас стремление остановить страдание. Но нам нужно пойти глубже и понять, какие причины предшествовали этим событиям? Ведь если подумать, то для того, чтобы началась война, нужно, чтобы в чьем-то уме зародилась ненависть, которая затем передается умам других людей. Или жестокость, безразличие, алчность. Таким образом, есть состояния ума, которые и становятся первопричиной страданий.
Можно пойти еще глубже. В буддийском учении говорится о том, что страдания – это результат действия ядов ума. Но откуда они появляются?
Они возникают из-за искажения реальности. Глядя на человека, группу людей или государство, я проецирую на них свое представление о них как о чем-то, что на 100% является злом, враждебной силой. Я чувствую, что это качество неотделимо от них, присуще им от природы. Алчность делает для меня некий объект на 100% желанным, я не могу без него жить и хочу заполучить его во что бы то ни стало. Очевидно, что это искажения реальности.
Затем в буддизме говорится о неведении. С точки зрения буддизма, неведение – это не просто недостаток информации, когда вы, например, не помните телефонный справочник наизусть. Неведение – это неверное понимание реальности. Мы ошибочно воспринимаем реальность, как нечто постоянное. Мы воспринимаем взаимозависимые явления как независимые. Мы считаем, что существует незыблемое, независимое «я», что в итоге отделяет нас от других. А это не так.
Поэтому, как вы можете видеть, желание устранить причины страданий должно опираться на аспект мудрости, без которого не обойтись. Потому что невозможно искоренить глубокие причины страданий без должного понимания природы ума, понимания природы реальности. В этом смысле сопереживание, которое мы испытываем в ответ на страдания других, должно соотноситься с пониманием глубоких причин этих страданий. И как сказал сегодня утром Его Святейшество, это также то, что придает состраданию размах и объем.
Однажды в Париже Его Святейшество привел чудесный пример: если вы летите в самолете и видите, что в Тихом океане тонет человек, то вы ничего не можете поделать. Вы будете испытывать сожаление, но безо всякой надежды спасти его. Но если неподалеку вы видите остров, скрытый в тумане, и у утопающего в принципе есть возможность добраться до этого острова, тогда сострадание ‒ желание, чтобы человек как-то добрался до этого острова, потому что такая возможность у него есть ‒ многократно усиливается.
Одна из Четырех основополагающих благородных истин, а именно утверждение о том, что вся жизнь в сансаре насквозь пронизана страданием, может показаться очень пессимистичной. Но нужно понимать, что страдания не возникают стихийно, они ‒ не результат какой-то одной постоянной причины. К ним приводит бесчисленное множество причин и условий, переплетенных вместе. И они непостоянны по своей природе. Вы всегда можете добавить к общей картине новые причины и условия. Возможность прекратить страдания есть, а значит, есть и способы достичь этого. Это придает состраданию совершенно новое измерение. В этом смысле, с этой точки зрения, мы можем увидеть, как нам расширить наше сострадание к другим: ко всем, не только к тем, кто нам нравится, но также и к тем, кого мы на дух не переносим (смех).
Один известный французский философ сказал, что требовать от человека полюбить врага – это слишком. Но что под этим имеется в виду? Неужели мы должны полюбить кровавых диктаторов? Нет, речь совсем не об этом. Мы не должны подарить диктатору билет на Багамы и сказать: «Поезжай, отдохни хорошенько от тяжелой работы» (смех).
Мы не должны даже в минимальной степени одобрять его действия. Речь идет о том, что сострадание, любовь и доброта – не награда за хорошее поведение, а отказ в сострадании или доброте – не наказание за дурное поведение. Мы должны испытывать сострадание ко всем формам и проявлениям страдания.
Даже на самого плохого человека нужно смотреть, как врач смотрит на больного. Возьмите сумасшедшего, если сумасшедший приходит к врачу и начинает вести себя агрессивно, врач может принять какие-то меры, чтобы ограничить его. Но ведь он не возьмет палку и не начнет избивать пациента. Врач постарается понять, можно ли хоть как-то излечить этого тяжело больного человека?
Сострадание к жестоким диктаторам, кровавым диктаторам заключается не в том, чтобы желать им успехов. Мы должны желать, чтобы рассеялись ненависть и жестокость, наполняющие их ум. Конечно, чем более опасен этот диктатор, тем должно быть сильнее это желание. Это не имеет отношения к одобрению их поведения. Нравственное осуждение – это нечто другое. Сострадание же обращается к страданиям во всех его проявлениях.
Его Святейшество часто упоминает, что есть биологический аспект сострадания. Мы инстинктивно желаем добра тем, кто нам дорог. Нам не нужно делать над собой усилие, чтобы желать им добра, безопасности, освобождения от страданий. Матери невыносимо видеть страдания ребенка. Но чтобы расширить это инстинктивное сострадание, нужно размышлять, а затем развивать сострадание, потому что сострадание к врагу уже не так естественно для нас, его надо взращивать.
Как же взращивать сострадание? Во-первых, нужно распознать то состояние ума, в котором мы безусловно желаем блага другим. Для этого мы начинаем с чего-то простого и естественного. Близкие люди, невинный малыш с сияющими глазами, и спонтанно, безо всяких усилий, мы испытываем это безусловное желание, чтобы малыш был в безопасности, чтобы у него была прекрасная жизнь и он был свободен от страданий, если он страдает. Это совсем не сложно. Обычно все мы и так испытываем подобные чувства, но они приходят и уходят, мы не взращиваем их. Очень быстро их сменяют другие состояния ума. У нас есть фитнес-клубы, где можно бегать, или домашние велотренажеры, на которых никуда не доедешь, даже до собственной кухни. Но у нас нет спортзала, где мы могли бы тренировать сострадание! Медитация – вот подобие тренажера для сострадания. Пол Экман всегда говорил, что хотел бы везде устроить спортзалы для тренировки сострадания. Нам нужно взращивать сострадание, переживать это чувство, поддерживать в течение 10, 20, 50 минут, часа, чтобы прочувствовать это состояние ума, направленное на определенный объект. И в какой-то момент, когда переживание будет достаточно живым, попробовать расширить его, обратить к незнакомым людям, к кому угодно.
Иногда люди видят в этом размывание любви. У меня есть обязанности перед близкими, как я могу любить всех в мире? У меня есть собственный ребенок, у меня перед ним определенные обязательства. Я приведу очень красивый пример – сияющее солнце.
Солнце сияет одинаково для всех. Из-за различных жизненных обстоятельств некоторые живые существа оказываются рядом с вами, рядом с солнцем, поэтому они естественным образом получают больше тепла. Но это не потому, что вы исключаете кого-то, а просто потому, что они оказались в жизни ближе к вам.
Дело не в том, что солнце направляет свои лучи только на одного ребенка… На самом деле, если вы так поступаете, эта частичная, сфокусированная любовь, которая сияет только для кого-то одного, исключая других, ухудшает качество любви для этого одного человека, потому что такая любовь перемешана с привязанностью, она избирательна, и в итоге теряют все. Здесь смысл не в том, чтобы размыть безусловную любовь, а в том, чтобы объять ею всех живущих. Вот это и есть идея расширения сострадания; и такое сострадание нужно взращивать. Это вполне возможно. Но нужна тренировка. Это не приходит просто потому что мы этого хотим, это было бы слишком просто.
Однажды Его Святейшество сказал, что в некотором смысле, мы – западные люди – слишком нетерпеливы. Если мы хотим просветления, то легкого, быстрого и, по возможности, дешевого. Так не бывает. Дешевого не в смысле потраченных денег, а в смысле приложенных усилий. Никто еще не научился играть на пианино, стуча по клавишам двумя пальцами по пятнадцать секунд раз в два месяца. Могут ли такие основополагающие человеческие качества, как осознанность, внимание, любовь, доброта, сострадание стать нашим обычным состоянием просто потому, что мы так хотим? Если так, то это было бы единственным, что мы обретали бы без тренировки. Вот почему созерцатели охотно сотрудничают с нейрофизиологами, психологами и биологами, чтобы показать кратковременный и долговременный эффект от тренировки.
Сегодня утром Ричард привел множество примеров. Осталось только пятьдесят девять секунд? Хорошо (смех).
Я хочу рассказать об одном исследовании. Таня Зингер должна была сегодня приехать, но не смогла. Она проводила очень интересное исследование о различиях любви, доброты, сострадания и эмпатии.
Для начала я хочу показать… Вот это места, из которых пришли медитирующие. Фотографы вообще любят показывать фотографии… Но я хочу вкратце показать обстановку, в которой опытные практикующие занимаются медитацией. Вы видите, легко медитировать там, а не в метро или пробках (смех), очень тихие места.
Там очень красиво. И эти медитирующие – вот это я видел по утрам, когда был в затворничестве – эти великие учителя – вот Дилго Кхьенце Ринпоче – многие из практикующих, которые пришли в лабораторию, учились у этих великих наставников. Вот медитирующий кот... Мой первый учитель Кангьюр Ринпоче. В общем, я не буду вдаваться в детали. Я хотел сказать, что мы часто слышим об исследованиях, в которых участвуют тибетские монахи. Но в них также участвуют и миряне – мужчины и женщины. Это британский врач, он провел в затворничествах 9 лет. Мингьюр Ринпоче, мы на самом деле не медитировали вот так в томографе, это было бы слишком легко (смех).
Вот это данные очень интересного исследования, которые мы проводили с Таней. Они еще не опубликованы.
Таня спросила нас: «Может ли медитирующий менять интенсивность сострадания? Испытывать сострадание на 30, 60 или 90 процентов?» Что это значит: мне этот человек не нравится, я ему сострадаю только на 30 процентов? (смех) Нет, это больше похоже на то, что вы стараетесь сделать переживание более сильным или наоборот, менее сильным. Если вы медитируете часами, а мы сделали 22 часа магнитно-резонансной томографии за три дня, то вы видите, что показания примерно соответствуют 30, 60 или 90 процентам. То есть существует гибкость. Можем ли мы применить это к тому, чему мы не обучались, например, к переживанию боли? Следующий слайд показывает, что если вы просите медитирующего воскресить переживание острой боли, как боль от ожога, электрошока, все эти «приятные» вещи, и если вы пытаетесь оживить это переживание, подобным образом вы можете переживать интенсивность на 30, 60 или 90 процентов. Это демонстрирует гибкость. Теперь я скажу очень быстро о разнице с эмпатией. Есть нечто, что резонирует со страданиями других, это одна из сторон эмпатии, вы можете также откликаться на их радость. Представьте, что вы медсестра или сиделка и сутки напролет, день за днем, вы должны сопереживать страданиям других. Это может стать невыносимым, потому что в мозге активируются те же самые области, вы на самом деле испытываете страдания, те же, что у других. Не слишком ли это? Так происходит «перегорание». Обычно, человек или перегорает, или говорит, что ему приходится держать эмоциональную дистанцию. Но бывают также очень отзывчивые, любящие медсестры, которые не «перегорают». Мы попытались это понять. Я уложусь в 15 секунд! (смех)
Мы попросили медитирующего в течение двух часов резонировать с болью другого, представить чудовищные страдания кого-то очень дорогого, и не привносить сострадание. Очень сложно искусственно блокировать сострадание, любовь и доброту. После двух часов наступало полное «перегорание». Это невыносимо. Вы испытываете истощение, беспомощность, и, наконец, вам разрешают привнести безусловную любовь. Это как если бы разрушили плотину, как будто каждый атом страдания человека вы заполняете атомом любви. И это гораздо быстрее, чем просто резонанс. И внезапно все эти проявления боли и беспомощности заменяются всеохватывающим, не знающим страха состраданием, разница огромная.
Наша идея заключается в том, что в программу обучения медсестер и сиделок необходимо включать медитацию любви и сострадания. Это поможет им сопереживать больным, не устанавливая эмоциональную дистанцию, и в то же время не «перегорать» на работе. Простое обучение практическим навыкам может привести к замечательным результатам. И это плод сотрудничества с наукой, потому что даже медитирующие учатся различать нюансы, которым обычно они не уделяют внимания, такие как различия между эмпатией, любовью и добротой и так далее, шаг за шагом. Я закончил (аплодисменты).
Ведущий: Большое спасибо, Матье. Вы всегда так прекрасно выступаете, что мне жаль, что наше время ограничено. Фотографии тоже чудесные, они напомнили мне те, что вы показывали мне, сделанные, кажется, в лаборатории. Таня Зингер не смогла приехать, потому что она сломала руку, Ваше Святейшество.
Надеюсь, у нас и для нее найдутся сопереживание и сострадание. В этом контексте я подумал, что перегорание вследствие сопереживания – это очень интересная тема. Есть ли у Вас, Ваше Святейшество, какие-то мысли об этом, о переходе от сопереживания к состраданию, как почувствовать боль другого и выйти за ее пределы?
Далай-лама: (говорит по-тибетски)
Переводчик: Это довольно сложный процесс. Возможно, частично это зависит от того, занимается ли человек взращиванием этих качеств, приучает ли себя к ним. А частично от того, насколько человек способен задействовать аспект своего ума, связанный с интеллектуальной деятельностью. Также мы увидим разницу между людьми, которые воспринимают страдания других с довольно узкой точки зрения, и теми, кто рассматривает страдания в более широком контексте.
Далай-лама: (говорит по-тибетски)
Переводчик: Например, что касается буддийской медитации, то она подразумевает глубокие размышления о страданиях своего собственного существования. И в некоторых случаях подобные углубленные размышления о собственных страданиях могут привести к своего рода стрессу, чувству беспокойства и другим подобным последствиям. Но с другой стороны, если подобная медитация о страданиях собственного существования опирается на более широкое понимание того, что страданиям можно положить конец, тогда, чем более вы углубляете свою практику медитации о страдании, тем ярче будет вырисовывается картина свободы, а это, в свою очередь, приведет к еще большему воодушевлению в стремлении обрести такую свободу.
Далай-лама: (говорит по-тибетски)
Переводчик: Больше мне особенно нечего добавить.
Ведущий: Большое спасибо, Матье, за ваше прекрасное выступление. Время идет, поэтому двигаемся дальше. Опять поиграем в музыкальные стулья, и еще раз спасибо, Матье (аплодисменты).
Надеюсь, у нас будет возможность попозже провести небольшое общее обсуждение. Участники, прошу, не стесняйтесь при случае вступать в разговор.
Ваше Святейшество, мне очень приятно представить Вам и нашим слушателям человека, которого Вы опять же знаете очень хорошо, это геше Лобсанг Тензин Неги.
Он один из немногих людей в мире, который получил высшую ученую степень в буддийском монастыре-университете, а также светское высшее образование на Западе. У него ученая степень геше, а также степень доктора наук, которую он получил здесь, в Эмори в институте гуманитарных наук. Его диссертация была посвящена анализу эмоций с точек зрения буддизма и современной психологии. Он замечательный преподаватель, директор монастыря Дрепунг Лоселинг здесь, в Атланте. И еще одна вещь, которую я заметил в геше за последние дни: несмотря на то, что он находится в самой гуще разнообразных событий, он умудряется сохранять невозмутимое спокойствие. И это, я думаю, вполне объяснимо, ведь он расскажет нам о своем исследовании, из названия которого – сострадание и медитация – складывается акроним «спокойствие». В этом исследовании используется метод когнитивной тренировки сострадания. В нем для того, чтобы пробудить сострадание применяются познание и логические обоснования. Сегодня, Ваше Святейшество, геше расскажет нам об основных элементах когнитивной тренировки сострадания. Прошу, геше-ла.
Геше Лобсанг: Ваше Святейшество, я начну с того же, с чего и Матье: пристало ли мне говорить о сострадании в вашем присутствии? В присутствии воплощенного сострадания? Говоря о сострадании рядом с Вашим Святейшеством, я чувствую себя еще менее значительным, чем крошечная искра в лучах сияющего солнца. И все же я хотел бы представить вашему вниманию программу обучения студентов медитации о сострадании, которую мы с моими коллегами разработали здесь, в университете Эмори. О наших результатах расскажут доктор Чак Резон и, конечно, Брендан Озава-де-Сильва. В исследованиях также принимала участие наша аспирантка Брук Додсон-Лавелл, а центральной фигурой в проекте, конечно, является Тери Сивилли, главный координатор этого проекта в течение многих лет.
Мне бы хотелось выделить основные пункты нашего проекта: что такое когнитивная тренировка сострадания? Почему она называется когнитивной? Собственно программа тренировки. Существенные элементы, основные шаги, которые нужно предпринять, чтобы зародить сострадание. Некоторые текущие исследования.
Итак, что такое когнитивная тренировка сострадания? Она, по сути, опирается на практику лоджонг, заимствованную из традиции тибетского буддизма. Но эта практика абсолютно светская, мы постарались убрать из нее любые специфические буддийские представления. Такие как размышление обо всех существах как своих матерях, основанное на теории реинкарнации, например.
Из двух видов медитации, которые существуют в традиции ламрим – аналитической, основанной на познавании, и однонаправленной – ученые в своих исследованиях, следуя рекомендациям Его Святейшества, стараются изучить когнитивные аспекты именно аналитической медитации. Мы постарались создать программу, в которой используется когнитивная медитация.
Почему она называется когнитивной? Его Святейшество часто говорит, что некоторое сострадание заложено в нас биологически, сострадание матери к детям, например. Франс Дюваль сегодня утром красноречиво говорил о том, что у сострадания есть и эволюционная основа. Однако аналитическая медитация с опорой на познание помогает нам намеренно развивать в себе такое сострадание, которое распространялось бы не только на наших детей или родителей, тех, кто нам очень близок, но также и на незнакомых людей и, возможно, даже на наших врагов.
Самое важное в этом подходе к тренировке ума в сострадании – это то, что можно назвать изменением точки зрения. Мы стараемся изменить свое восприятие других и окружающей нас реальности и используем этот когнитивный, аналитический процесс, чтобы наблюдать и изучать собственную предвзятость в отношении самого себя, других людей и явлений, с которыми мы взаимодействуем. Получается, что, изменяя свое представление, мы способствуем и внутреннему изменению ‒ изменению собственного отношения к другим. Это согласуется с моделью, известной в Тибете под названием «такчо гомсум», что означает, что наше поведение, эмоциональный настрой находятся под влиянием нашего восприятия окружающей действительности. И если мы хотим сделать положительное восприятие действительности неотъемлемой частью своей жизни, дабы укрепить в себе спонтанное сострадание и стремление к ненасилию – я знаю, что Его Святейшество часто называет ненасилие внешним проявлением сострадания – так вот, если мы хотим, чтобы все это стало частью нашей повседневной жизни, живым опытом, то нам необходимо заниматься медитацией и тренировкой собственного ума, поскольку это поможет нам укрепиться в таком восприятии, сделать его естественным. А результатом станет немедленное, спонтанное переживание сострадания.
Сначала мы разработали программу, рассчитанную на шесть недель тренировки и предназначенную для студентов первых курсов университета Эмори. В исследовании, проведенном доктором Резоном, которое называлось «Медитация о сострадании как стратегия», мы стремились понизить уровень стресса у студентов-первокурсников. Исследование проводилось в университете Эмори два с половиной года на протяжении пяти семестров, и его результаты опубликованы. В 2010 году мы начали новое исследование, рассчитанное на пять лет, в нем участвуют уже люди более старшего возраста.
Сама по себе программа была рассчитана на пять-шесть недель, но потом мы увеличили этот срок до восьми недель. Шестинедельная программа включает развитие внимания, я немного расскажу об этом позже, развитие способности проникать в природу нашего ума, развитие сострадания к себе. (О сострадании к себе я хотел бы поговорить немного позже и задать вопрос Его Святейшеству.) Развитие непредвзятости по отношению к друзьям, незнакомым людям и врагам. Развитие признательности и благодарности к другим, развитие любви и сопереживания, что ведет к появлению сострадания как на уровне устремления, так и на уровне действия.
Каковы же основные элементы, главные шаги, которые необходимо осуществить для того, чтобы научить кого-то состраданию?
Конечно, в культурах, таких как тибетская и ей подобные, где состраданию учатся дома, от окружающих людей, все может быть по-другому. Но чтобы научить состраданию в странах с другой культурой, где такой практический подход к состраданию представляется чем-то новым, оказалось, что прежде всего человека надо научить базовым вещам, таким как стабильность сосредоточения внимания, возможно, при помощи наблюдения за дыханием; взращивать такую стабильность, применяя памятование и самоанализ, чтобы усилить концентрацию внимания.
Второй существенный элемент – это то, что я бы назвал состраданием к себе. Нам нужно прийти к пониманию отношений между нашими собственными эмоциями и действиями и нашим переживанием страдания и счастья. И на основе этого развить более глубокое стремление к освобождению. Для этого потребуется наблюдение за собственными мыслями и эмоциями, чувствами, страхом, беспокойством и так далее в процессе аналитической медитации. От одного врача-ученого я узнал, что в Америке самое большое количество самоубийств среди людей разных профессий, совершают именно врачи. Многие самоубийства связаны с поведенческими расстройствами. Он считает, что это связано с тем, как обучают врачей. Когда студенты имеют дело с мертвыми телами, страданиями и тому подобным, вместо того, чтобы обучать их как с этим справляться, их приучают попросту подавлять свои эмоции и избегать нежелательных мыслей. Это неумение работать с собственными чувствами и эмоциями позже приводит к тому, что они не могут с ними справиться. Обретение здорового взгляда на собственные страхи, беспокойства, недостатки и эмоции – это очень важный шаг. Но еще важнее осознать, что большинство наших страданий могут не иметь ничего общего с внешними обстоятельствами. Как сказал Матье, они могут быть следствием нашего собственного искаженного восприятия, неведения, того, что мы не видим вещи такими, какие они есть на самом деле. В конечном итоге сострадание к себе – это более пристальный взгляд на собственные эмоции, позволяющий увидеть, как определенные разрушительные эмоции – гнев, зависть или страх – еще больше усиливают стресс и страдания. И одновременно, наблюдая за тем, как через памятование, просто позволив уму пребывать в состоянии без суждений, некоторые из этих эмоций уходят, можно достичь определенной степени покоя и умиротворения. Это очень действенный способ.
В сострадании к себе есть три важных момента. Первый: страдания и причины страданий, такие как привязанность, гнев, ревность и так далее могут быть преобразованы, и каждый человек обладает способностью этого достичь. Опираясь на это, человек должен преодолеть внутренние условия, которые ведут к страданиям. И в результате, если мы поможем студентам осознать связь между нежелательными страданиями и их причинами, которые находятся, в основном, внутри нас самих, а также поможем им увидеть, что эти внутренние условия можно преобразовать и это в их силах, то это будет очень важный шаг.
Что касается сострадания к другим живым существам, то в «Ламрим ченмо» о взращивании альтруизма говорится, что есть два основных компонента, на которые я хочу обратить внимание: это, во-первых, развитие непредвзятости, которая является своего рода основой. В «Ламрим ченмо» Чже Ринпоче приводит очень красивую метафору. Для того, чтобы взрастить в себе сострадание, чтобы пожать плоды сострадания, нам нужно сперва разровнять поле, бросить в землю семена сострадания и о семенах нужно заботиться, поливать их водой любви и заботы. Развитие непредвзятости помогает от сострадания к самому себе – от понимания того, что причины и условия страдания можно устранить и я могу это сделать – перейти к состраданию к другим. Когда мы намеренно взращиваем сострадание, то это позволяет нам распространить его с немногих на более широкий круг существ. Методы, которыми мы можем этого достичь, изложены в традиционных тибетских текстах – это признание нашей общности, того, что все мы стремимся к счастью и освобождению от страданий. Мне это кажется очень важным.
Можно задать вопрос: а почему мы должные желать счастья кому-то еще, особенно, если этот человек причиняет нам вред? Здесь тибетская традиция предлагает нам другой метод: постараться понять недальновидность подхода, основанного лишь на зыбком разделении людей на друзей, чужих и врагов. Мы можем увидеть на собственном опыте, что эти категории непостоянны, они все время меняются. Нам надо перестать видеть мир состоящим из незыблемых категорий и вместо того, чтобы делить всех на друзей, посторонних и врагов, развивать непредвзятость.
